Грозовой Сумрак - Страница 94

– Светлая моя госпожа…

Он улыбнулся мне грустно и как-то потерянно, а потом отвернулся, оглаживая кончиками длинных холеных пальцев до боли знакомую сумку с Рогом, висящую на поясе. Неужели я кажусь ему лишь призраком, видением из далеко прошедшего времени, которое оставило после себя лишь счастливые воспоминания?

– Ты… не узнал меня, Кармайкл? – Я шла через исковерканный боем и магией луг навстречу магу, огибая овраги и переступая через пятна выжженной травы. – Как когда-то давно на вершине одного из Алгорских холмов – ты не узнал меня?

– Как я мог… – Он неловко пошатнулся, сделал шаг ко мне, и лишь тогда я увидела, что левый рукав его куртки пуст, что плотная ткань с вышивкой на узком манжете свободно развевается на ветру. – Как я мог забыть ту, которую вижу во сне каждую ночь, которая чудится мне среди дня? Ты и сейчас мне снишься, светлая моя госпожа, моя прекрасная осень…

– Это не сон. – Я подошла к нему вплотную, робко, трепетно скользнула кончиками пальцев по заросшей жесткой бородой щеке. – Я пришла сюда. Пришла за тобой.

– Ты пришла слишком поздно, моя любимая госпожа, моя прекрасная леди. – Он покачал головой, осторожно перехватил мою ладонь уцелевшей рукой, почти коснулся губами тонкого запястья – но удержался, разжал пальцы и отвернулся, стараясь не смотреть мне в глаза. – У меня нет будущего. Я калека, в котором отпадет необходимость сразу же, как только Сумерки отступят от Вортигерна окончательно, да и тебе я не нужен, я знаю, что ши-дани не выносят уродства в своем жилище.

– Кармайкл… – Я осторожно коснулась пальцами его подбородка, развернула лицом к себе так, чтобы вновь поймать взгляд зеленых кошачьих глаз, в которых поселилась глухая тоска и уверенность в собственной незначительности. – Люди слишком мало знают о «добрых феях».

С этими словами я коснулась его губ поцелуем, нежным и бережным.

Мне все равно, как ты выглядишь, человеческое дитя. Холм поможет тебе обрести утраченное, если ты позволишь ему совершить это небольшое чудо, если по доброй воле захочешь вновь пересечь Алую реку, держась за мою руку.

Плеснуло обжигающе-горячим солнечным золотом, алой кровью, истекающей из пораненного странной, непонятной любовью человеческого сердца, которую я никогда не смогу понять или постичь. Жидкое пламя, огненная вода в русле лесного ручья…

Кармайкл обнял меня за талию, крепко прижал к груди, не разрывая поцелуя.

Жаром полыхнули ярко горящие факелы, в воздухе запахло нагретой на солнце сосновой смолой и душистым дымом, огненные лепестки скользнули по моей одежде, тысячами пальцев провели по телу, невольно напоминая о совсем иных прикосновениях воды и ветра посреди бушующего урагана…

Холодная ладонь неслышно легла на мое плечо и ощутимо сжала, а над головой раздался чуть насмешливый голос фаэриэ:

– Так это и есть твой Кармайкл из Вортигерна?

Маг вздрогнул, разрывая поцелуй, и повернулся к Рею, на лице которого можно было прочитать исключительно спокойствие и доброжелательность, живо напомнившее мне об опасном и обманчивом затишье перед жестокой бурей.

– Ты привела с собой кого-то из Холмов, госпожа моя?

Солнечное золото словно остыло, покрылось темными пятнами не то злости, не то ревности и разочарования. Я торопливо сжала ладонь Кармайкла, посмотрела в серо-сиреневые глаза Рейалла, превратившиеся в простое отражение бегущих по небу седых облаков.

– Он не из ши-дани, он фаэриэ. Защищает меня в людских землях.

– Фиорэ столь невинна, что с ней могут происходить совершенно страшные вещи… – Рей пожал плечами. – Святая наивность, которую охранял дьявол. Вот только кто может с ним справиться?

– Искренняя вера и очищающее пламя – если будет в том необходимость, – отрезал маг, осторожно прижимая меня к себе. Неровные лепестки пламени, мечущиеся на ветру, вдруг вытянулись, обратившись в колючие золотисто-рыжие пики. – Светлая моя госпожа, ты выбрала не лучшее время, чтобы прийти наяву. У Вортигерна не осталось ни сил, ни времени, а у меня – выбора. Мне уже не суждено вернуться в твой прекрасный дом посреди разноцветной осени, как бы мне этого ни хотелось.

– Не говори глупостей. – Я взяла его лицо в чашу ладоней, заглянула в потускневшие зеленые глаза. – Я без тебя все равно не уйду.

К сожалению, земля людей – не то место, которое выполняет малейшее желание ши-дани…

– Трогательные речи, – вздохнул фаэриэ, – но они не имеют ни смысла, ни места. Кармайкл твердо намерен подуть в Рог, Фиорэ – твердо намерена ему помешать… Что вы хотите делать друг с другом?

– Тебя это не касается, тебе не понять. – Маг покачал головой – и вдруг мягко толкнул меня к Рею: – Уводи свою госпожу, уводи как можно дальше. Скоро настанет черный полдень, и дневной свет перестанет сдерживать Сумерки. Ты чувствуешь, как дрожит земля у нас под ногами? Это рвется грань, отделяющая изнанку тени. Ее некому остановить, кроме меня.

Бурым горбом вспучилась земля в двух десятках шагов от нас, у самой стены, пожухлая трава расступилась, позволяя вырасти небольшому глиняному кургану, с вершины которого комками ссыпались земляные катышки, перевитые травяными корнями. Казалось, что нежить лезла из давно позабытой людьми могилы, прокапывала себе путь наверх, к воздуху и свету, позабыв об извечном страхе перед дневным светилом.

Белые как снег руки, перемазанные влажной глиной, с длинными ногтями, забитыми грязью. Волосы чернее ночи слиплись так, будто их вымочили в крови. Нечеловечески прекрасное лицо с гладкой, будто выточенной из мрамора, кожей, на котором тонкие брови вразлет казались двумя росчерками пера. Обнаженное тело лишь до пояса осталось человеческим – дальше шли серо-стальные пластины, покрывающие насекомоподобный торс. Словно женщину разрубили надвое, а потом шутки ради вместо ног прирастили безголового паука, лапы которого заканчивались длинными железными лезвиями.